ДБП Гл.19

 Глава девятнадцатая

ШУКА ОБРЕТАЕТ СОВЕРШЕНСТВО

Благословенный Шука сказал:
Сомнение это, о великий царь, живёт в сердце моем,
Как [существо], живущее средь майи, может быть свободным от желаний? (1)

Даже обретя знание шастр и различение постоянного и непостоянного,
Ум не оставляет заблуждений, так как же достигает освобождения человек? (2)

Тьму внутри своей души рассеять только благодаря [изучению] шастр проницательный человек не в силах,
Как и не исчезает [природная] тьма от простого упоминания о светильнике. (3)

Мудрые должны быть всегда доброжелательны ко всем существам,
Так как же, о тигр среди царей, это возможно для семьянина? (4)

Влечение к богатству не угасло у тебя, так же и желание радостей царствования
И стремление к победе в битве, так как же [ты] можешь быть освобожденным при жизни? (5)

О ворах ты думаешь, что они воры, а подвижника считаешь добродетельным человеком,
Понятия «своё» и «чужое» существуют для тебя, так как же [ты можешь быть] «бестелесным», о царь? (6)

Такие виды вкуса, как горький, острый, вяжущий и кислый ты различаешь,
хорошее и плохое [ты распознаешь],
И хорошему радуется сердце, а не плохому, о царь. (7)

Ты проходишь в соответствии со временем через такие состояния, как бодрствование,
Сон со сновидениями и глубокий сон, о царь, так [как же для тебя] возможно
четвертое состояние? (8)

«Пехота, конница, колесницы и слоны находятся в моей власти,
Я - повелитель для всех [подданных]», - так ты думаешь или, может, не думаешь? (9)

Сласти ты вкушаешь, о царь, на радостях, [а иногда бываешь] расстроенным,
И на гирлянду и на змею разве ты смотришь одинаково, о лучший из царей? (10)

Достигший освобождения одинаково взирает на ком земли, на камень и на золото, о царь,
Он видит единый Атман во всем и делает добро всем существам. (11)

Мое сердце не находит радости в обладании домом, женой и прочим,
Одиноким и свободным от желаний хочу странствовать я, таково устремление моё. (12)

Без привязанностей и без собственности, умиротворенный, питающийся листьями, корнями и плодами,
Подобно оленю, буду бродить я, отстраненный и без укрытия. (13)

Зачем мне дом, богатство и красивая жена,
Зачем это мне, тому, чьё сердце чисто от страстей, преодолевшему гуны, о царь? (14)

Ты думаешь о многочисленных образах, наполненных разнообразными страстями,
И то, что ты говоришь: «Я достиг освобождения», является обманом. (15)

Тебе доставляют беспокойство то враги, то богатство,
То войско, когда же ты свободен от забот, о царь? (16)

Пустынники, мудрецы, умеренно питающиеся, следующие обетам,
Даже они, знающие, впадают в заблуждение в мирской жизни! (17)

Имя [царей], происходящих из твоего рода, Видеха, о царь,
Ложное знай, и не иначе. (18)

Это также бессмысленно, как называть Видьядхарой глупца,
Дивакарой слепого от рождения или Лакшмидхарой бедняка. (19)

Слышал я о прежних царях из твоего рода,
[Все они были] Видеха только по имени, а не по делам. (20)

Царь, звавшийся Ними, был когда-то в твоем роду, о царь,
Ради [совершения] жертвоприношения царь-провидец своего учителя и мудреца Васиштху (21)

Пригласил, и тогда тому царю сказал мудрец:
«Ныне я уже приглашен для [совершения] жертвоприношения Индрой богов.(22)

Закончив то жертвоприношение, я проведу твое,
А до тех пор копи, о Индра среди царей, средства мало-помалу». (23)

Молвив так, отправился на жертвоприношение Махендры мудрец,
А Ними, другого учителя избрав, совершил превосходное жертвоприношение. (24)

Прослышав об этом, Васиштха очень разгневался на царя
И проклял его: «Да погибнет твое тело сегодня же, о обидчик своего учителя!» (25)

А в ответ проклял его равным образом царь: «Пусть твое [тело] также падет».
И я слышал, что от взаимных проклятий пали они оба. (26)

Как же Видеха, о Индра среди царей, мог наложить проклятие на своего учителя?
Любопытство охватывает мою душу, о лучший среди царей. (27)

Джанака сказал:
То, что ты сказал, есть истина и не крупицы лжи, по моему мнению,
Однако слушай, о Индра среди брахманов, все что мой почтенный учитель [сказал тебе, есть истина]. (28)

Общество отца оставив, ты в лес желаешь удалиться,
Но там ты будешь в обществе диких зверей, без сомнения. (29)

Великие сути [присутствуют] повсюду, как же ты можешь быть совсем вне [всякого] общения,
И о пропитании постоянно будешь заботиться, так как же ты можешь быть [свободным от забот], о мудрец? (30)

Как ты даже в лесу беспокоишься о посохе и шкуре антилопы,
Так и я о царстве беспокоюсь, погруженный в размышления. (31)

Ты находишься во власти сомнений и [поэтому] пришел в далекую страну,
А у меня нет сомнений, я никогда не сомневаюсь. (32)

Спокойно я сплю, о брахман, и спокойно вкушаю постоянно,
«Я не связан», - с [этой] мыслью я всегда счастлив, о мудрец. (33)

Ты же страдаешь непрерывно, охваченный беспокойством: «Связан я»,
Это беспокойство оставив, будь счастлив, о сосредоточенный. (34)

[Представление, что] это тело мое, и есть оковы, [а представление, что это
тело] не мое, и есть освобождение,
Поэтому богатство, дом и царство не мои - таково определение. (35)

Сута сказал:
Выслушав его слова, обрадовался Шука,
И попрощавшись с ним, поспешил обратно в превосходную обитель Вьясы. (36)

Увидев возвратившегося сына, Вьяса обрёл счастье,
Обняв и обнюхав его голову, [он] о благополучии спросил его. (37)

В той чудной обители подле отца остался погруженный в самоуглублённое созерцание [Шука],
Достигший совершенства в изучении Вед и сведущий во всех шастрах. (38)

Об образе жизни владеющего царством Джанаки, великого духом, размышляя,
И высочайшей удовлетворенности достигнув, в отцовской обители он находился. (39)

[Была такая, увеличивающая славу своих] предков, прекрасная дева по имени Пивари, наделенная доброй участью,
И Шука, хотя и находящийся на пути йоги, её взял в жёны. (40)

Он имел от неё четырех сыновей:
Кришну, Гаурапрабху, Бхури и Девашруту. (41)

И произведя на свет дочь Кирти, сын Вьясы, исполненный мощи,
Отдал ее в жены сыну Вибхраджы Анухе, великому духом. (42)

От дочери Шуки у Анухи был обручённый со Шри сын
Брахмадатта, царь, постигший Брахман. (43)

По прошествии времени благодаря наставлениям Нарады
Достигнув высочайшего знания и [встав] на превосходную йогическую стезю, (44)

Сына на царство посадил и удалился [Шука] в обитель Бадарика.
Благодаря получению биджи Майи знание беспрепятственно (45)

Милостью Нарады [у него] возникло тотчас же, ведущее к освобождению.
И на живописной вершине Кайласы, оставив общество отца, Шука (46)

Расположился, погрузившись в глубокое созерцание и отвратившись от [всех] связей.
Затем он поднялся над вершиной горы и обрел высочайшее совершенство, (47)

Двигающийся в воздухе, велико-мощный, он засиял, как Солнце.
Вершина горы раскололась надвое при подъеме Шуки, (48)

Многочисленные зловещие знамения явились, и Шука растворился в воздухе,
Мед небом и землей, как ветер, воспеваемый божественными провидцами
(49)

Сияя блеском, точно второе Солнце.
А Вьяса, страдая от разлуки, кричал: «О сын!» много раз. (50)

На вершину горы взобрался он, где Шука [раньше] находился.
При виде вопиющего, жалкого, изнемождённого Вьясы, (51)

Пребывающий во всех существах свидетель издал эхо,
И до сих пор на вершине горы эхо отчётливо слышно. (52)

Увидев рыдающего, охваченного скорбью Вьясу,
Терзаемого разлукой, восклицающего: «О сын! О сын!», (53)

Шива, явившись туда к Парашарье, его увещевал:
«Вьяса, не печалься, твой сын - из знатоков йоги лучший. (54)

Он удалился высшей стезею, труднодостижимой для тех, кто собой не владеет,
Поэтому ты не должен сожалеть о нём, знающий беспечальность. (55)

Благодаря такому сыну обрёл ты, о безгрешный, бессмертную славу.
Вьяса сказал:
Скорбь не покидает меня, о Владыка богов, что делать мне, о Повелитель мира? (56)

Не насытился мой взор, жажду я увидеть сына.
Махадева сказал:
Рядом с собою чудесную тень сына ты увидишь. (57)

Ее узрев, о тигр средь мудрецов, оставь печаль, о недругов покоритель.
Сута сказал:
И тогда увидел Вьяса лучезарную тень сына. (58)

Пожаловав такой дар ему, Хара исчез с того места,
И после исчезновения Махадевы Вьяса удалился в свою обитель, огорченный
разлукой с Шукой, терзаемый великим горем. (59)

Так в первой книге махапураны Девибхагавата заканчивается девятнадцатая глава, называющаяся «Шука обретает совершенство».